mellisa пишет:
цитата: |
Я считаю, что Фадеев как-то поверхностно изобразил молодогвардейцев, односторонне что-ли. Все-такие милые, очаровательные, с небольшими недостатками, которые даже придают им некоторый шарм |
|
Галина, но ведь он (Фадеев) и не мог изображать их иначе!
Книга (а потом и фильм) писалась (снимался) в прямом смысле слова "по горячим следам". По кровавым (простите за, может, высокопарность) следам. И надо учесть, какое время и какой настрой были тогда (а война их еще усилила).
Это были герои, ставшие сразу же легендами, почти святыми. Как же можно было изобразить и сыграть их не милыми, не очаровательными, не (часто употребляемое здесь слово) иконописными? Да его бы растерзали вместе с его книжкой...
Внимательно прочла в романе про Любу (целиком читать, к сожалению, времени нет). Не сказала бы, что Люба у Фадеева "отлакированная" получилось - много написано такого, что можно прочесть между строк. И Николай (да, его посты читать интересно!) заметил - как то: что Люба говорит о себе в третьем, а порой во втором лице. Это можно истолковать как комплекс, но мне показалось, что у Любы был дар смотреть на себя, на других и на всякие ситуация со стороны, точнее - с многих разных сторон.
Диалоги "с самой собой" ("Ах ты Любка-Любушка, вот за что тебя любят мальчишки, просто не понимаю" - говорила она, стоя перед зеркалом... - прошу прощения за неточность цитаты, по памяти сказала) - самоанализ, самоконтроль.
Самокритика с тончайшим юмором: "Рот у тебя большой, глаза маленькие, лицо неправильное, фигурка... гм, нет, вот фигурка ничего... нет-нет, фигурка определенно ничего" - показатель объективной самооценки. Она отлично знала саму себя. И ей наедине с собой было не скучно.
Фадеев постоянно подчеркивает о том, как Люба "играла в жизнь": в доктора в детстве, в ученицу в школе. Можно сказать, что она пряталась от мира и не могла найти в нем себя. А можно сказать: она вполне находила себя в сотнях разных образов. И в любом из этих образов могла жить свою жизнь.
Ей чужды преклонения перед "колоссами на глиняных ногах" - легко, с юмором, даже с долей пренебрежения говорит она о том, что не комсомолка, и не больно ей все это нужно. Чем вводит в шок Улю Громову, которая расценивает это совершенно для нее нормально "Отреклась от комсомола! Отреклась!".
На самом деле Люба - комсомолка, простите за корявую фразу, поболее, чем другие. Просто не считает нужным об этом говорить, для нее это - как кусок ее жизни, совершенно очевидный, и утверждать его смысла нет.
В книге Фадеева Люба изображена "без кожи" считанные разы. Например, в самом начале, когда ее папа, Г.И. Шевцов, вернулся после взрыва шахты. И она горько плачет.
Вся остальная Люба в книге - сдержанная, закрытая, не любящая демонстрировать свои чувства. Она производит впечатление легкомысленной особы, и ей это нравится. Ей нравится, если можно так сказать, беззлобно поддразнивать людей, вводить их в легкий шок. Но она не делает никому больно, она чувствительна ("...но посмотрев на Улю и поняв, что творится у той в душе, Любка тут же сказала "Да шутю я, шутю! Эвакуировался твой райком, не сбежал. Приказали ему - он и эвакуировался, чего ты...").
Процитированные тут "воспоминания" не могу найти... В них Люба якобы жаловалась, что немцы к ней пристают. Что Уля, мол, совсем другая, ей легче - такой под юбку да под кофту не полезут. Но ей, Любе, не так чтобы страшно и противно, а "красоты жалко". Точно не помню, но примерно так.
ИМХО - Люба слишком цельная и самодостаточная личность, чтобы унижать свою подругу (особенно за глаза) рассуждениями о "под юбку и под кофту" (извините), а также унижать себя таким образом перед кем бы то ни было. Мне кажется, эта фраза совершенно не в ее стиле. Почему мне так кажется, объяснить не могу.
По поводу роли Любы в организации. Мне при чтении книги ее роль казалась шире, чем радистка. Это - разведчица, опытная, тонкая, очень умная, интуитивная, чувствительная, из тех, кого засылают в логово врага с целью выведать его секреты. Действительно ценнейших кадр - немцы были не дураки (с одной стороны), они достойно оценили ее и не зря пытались склонить к сотрудничеству. Свою роль "подружки немцев" она играла так филигранно, что им и в голову не пришло, что их элементарно дурачат (с другой стороны).
Ей было больно и горько, т.к. она видела, какое впечатление в роли "подружки немцев" производит на окружающих людей - советских, мирных жителей. Но она это скрывала, она действительно была ответственна, и если пошла на все это - принимала и все последствия. Ни разу себя не выдала - в книге Фадеева хозяйка квартиры, куда немцы поселили Любу, и ее дочка принимают Любу за немку. С ненавистью они смотрят на нее, а на заверения, что она - русская актриса, презрительно говорят, что нечего врать, все русские актрисы эвакуировались.
Только при аресте они понимают, кто она такая - и это шокирует их, так прекрасно эта девушка сыграла свою роль.
Письмо Любы к матери - страшный, удивительный и прекрасный документ.
Мне кажется, что пытали Любу особенно жестоко - как раз из-за того, что она так долго водила врагов за нос. Уязвленное самолюбие врагов развязало им руки полностью (хотя кажется, что больше уж и некуда). Пишущая письмо Люба - это уже полутруп, вымученный, искалеченный, полумертвый от боли и ужаса.
Всего 2 мысли занимают ее на пороге жизни, первая - покаяться, вымолить прощения у матери, с которой у них были сложные отношения. За 19 лет Люба не нашла времени, может быть, проникнуть в мамино сердце, попытаться понять ее, найти с ней общий язык. Это свойственно молодым - всё кажется, что времени еще много, что вся жизнь впереди. И можно играть в жизнь сколько хочешь, а мать - она всегда рядом, безусловно. И вот - вдруг! - оказывается, что это не так, что выход из этого ужаса только один - на тот свет. Уже ничего не изменишь, не начнешь сначала.
Николай пишет, что Люба в своем письме заговаривается, повторяя по много раз одно и то же, почти одними и теми же словами. Мне показалось иначе: не привыкшая с матерью (да и ни с кем) вести откровенные беседы, Люба не знает, что сказать маме, и как это сказать. Знает лишь, что НАДО, обязательно надо сказать! Ей кажется, что повторенные много раз фразы мама быстрее поймет, что так она скорее простит свою дочь, чем если фраза будет сказана единожды. И она повторяет много раз, как заклинание, просьбу о прощении.
Письмо кажется сумбурным нагромождением фраз - в отличие, например, от четкого, лаконичного письма Ульянушки: простилась со всеми, ибо сделала что смогла, брату завещала бороться с врагом.
Письмо Любы - душевные метания человека, осознавшего в одночасье, что жизнь прожита и закончена. Что ничего не изменишь. Что, играя в жизнь, упустила свое дорогое - маму. Не нашла времени на нее, может быть, обижалась, может быть, что-то еще.
Вторая мысль: собрать, соскрести остатки сил, чтобы достойно принять смерть.
Жалела ли она о том, что ввязалась во все это? Думаю, да. Она играла в борьбу - так же, как во все играла всю жизнь. И поняла в один момент, что это была не игра, которую всегда можно прекратить, если надоела, наскучила и т.д. Но Люба - действительно прирожденная актриса, свою роль (жизнь) она достойно доиграла до конца.
Собственно, наверное, своим постом ответила на вопрос темы, какая была Люба (в моем понимании, конечно).
Все чистое ИМХО, просто неудобно везде эту аббревиатуру вставлять, читать мешает.