Архив форума - Молодая гвардия

Мои воспоминания
(Валерия Борц)

Движение частей все время усиливается в направлении Каменска. Это начинает меня беспокоить. Пыль на улице по щиколотку, машины проходят одна за другой, пыль не успевает садиться и стоит, точно дымовая завеса. Красная Армия уходит, а на сердце становится так тяжело, так тяжело...
Кажется, как будто от тебя открывают любимое, и всего этого становится жаль до слёз. Я не плачу, я только с грустью смотрю вслед уходящим, и со страхом смотрю на будущее.

20 числа проснулась в 4 ч. Издали доносился глухой шум моторов. По улице промчалась танкетка и мотоциклист. Вот они, наши "освободители". Через несколько часов пошли машины и пехота.
В первых частях все "арийцы" были чисты, подстрижены и выбриты. Многие офицеры сидели на чистокровных английских лошадях, которые вставали на дыбы и закусывали удила. Они чувствовали себя "освободителями".
Взгляды их останавливались на фигурах женщин, их масляные глаза и похабные взгляды вызывали невольный страх.
Завоеватели вставали с лошадей и шли "охотиться", брали все, что только нравилось. Первые дни я сидела безвыходно дома и читала. За это время я перечла: "Как закалялась сталь", "Рожденные бурей", "Война и мир", "Овод" и много других книг. Однажды я пошла в парк, где немцы устраивали концерт. Музыку я слушала с удовольствием. Начались танцы, девушки танцевали с юношами и улыбались им, как старым друзьям. Я стояла с девушкой и смотрела, она - хладнокровно, я с сдержанным бешенством. Я повернулась к ней и сказала: "Пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок" (Чацкий).
В июле начались массовые аресты партийных и евреев. Я боялась за маму. Только ветер зашумит, пробежит кошка, а мне кажется, что это полиция идет за папой. Нервы у всех нас был напряжены до края. А тут ещё передали, что на нас подано два заявления в полицию. Дальше жить так было невозможно, нужно что-то делать. Решили, что папа должен уйти. Через несколько дней измученный, полуслепой человек пошёл, куда глаза глядят. Я распрощалась с папой и слёзы ручейками потекли из глаз. Какой-то неведомый голос, казалось, шептал: "Ты его видишь в последний раз". Он пошёл, а я стояла до тех пор, пока он скрылся из глаз. Сегодня ещё этот человек имел семью, угол, приют, детей, а теперь он, как бездомная собака должен скитаться. А сколько замучено, расстреляно?! И ненависть к врагам забила ключом.
"Месть, беспощадная месть врагам
Нарушившим наш покой!"

Через несколько дней Степан Сафонов спросил: "Помнишь Беловодск и наш договор?"
Я сказала, что, конечно, помню и придерживаюсь высказанного мною тогда мнения.
"Значит, товарищи?" - "Да".
Он познакомил меня с Сергеем Тюлениным. Тося Мащенко тоже согласилась быть нашим товарищем. Так начала образовываться "Молодая гвардия".
В это время началась мобилизация в Германию. Среди молодёжи ведётся полицаями усиленная агитация, появляются колеблющиеся. Некоторые начинают верить, что Германия действительно может дать кое-что. Перед нами встает задача - разбить это мнение. Мы решили написать листовки.
Вот примерный их текст:

"Прочти и передай товарищу.
Товарищи!
Не верьте той лживой агитации, которую проводят шуцманы и полицаи. Каждое их слово наполнено ложью, они хотят вас завербовать для каторжных работ на рудниках, заводах. Впереди вас ждёт смерть и голод, вдали от своей Отчизны. Капиталистам нужны бесплатные рабочие руки. Они идут на все, чтобы заманить нашу молодёжь и извлечь из неё прибыль. Не попадайтесь на удочки немецких подпевал и не верьте их лживой агитации. Становитесь в ряды защитников своих прав, своих интересов. Бейте, громите, уничтожайте фашистов в тылу.
ШПО".

Было много и других текстов, в которых писались сводки от Сов.Информбюро. Жители читали эти сводки и у них подымался дух, они стали верить, что Красная Армия всё равно придёт.
Однажды я наблюдал такую картину: по улице прогоняют толпу военнопленных. Военнопленные все грязные, оборванные, голодные. Жители выносят хлеб, пышки и бросают их прямо в толпу. Конвоиры стреляют, кричат, не подпускают к военнопленным. Один румын отгоняет женщину от толпы, но она вырывается и бросает пышки пленным. Тогда румын бьёт её прикладом, а она кричит: "Бей, бей, гад, только не по голове". Когда пленные переходили через переезд, один мужчина крикнул: "Товарищи, крепитесь. Час расплаты близок, скоро солнце взойдёт над Краснодоном". Всё это было очень похоже на демонстрацию. В это время я стояла возле переезда, сердце было переполнено ненавистью к поработителям. Я сжала кулаки и подумала, как жаль, что фронт ещё далеко, что мы не можем ещё выступить организованно, уничтожить эту сволочь и освободить бойцов.
Фрицы чувствовали себя хозяевами. Они смотрели на нас, как на дикую безкультурную страну. Они, не стесняясь, ходили по городу в одних трусах. Часто заходили даже в клуб. Я думала: "Да, русских женщин они считают за скотов. Наверное, по Берлину они не ходят в трусах и в клубах тоже не появляются перед своими "фрау" в подобных костюмах".
Вечером мы шли с Сергеем из клуба Горького домой. Сергей спросил: "Ты видела, как прогоняют военнопленных?" Я рассказала о своих впечатлениях и мы решили, что нужно расширить свою группу, вооружиться и подобных моментов не допускать. Не доходя до дому, он передал мне письмо и сказал: "Прочтёшь дома". Когда-то я давала ему книгу "Ледяной дом" и он взял оттуда выдержки и написал их мне.
"Валя, ты, очевидно, помнишь слова Марионицы Волынскому. Вот они:
"Нет капли крови во мне, которая не напитана была бы самой пламенной к тебе любовью, нет биения сердца, которое не отозвалось к тебе во всем существе, где бы ты ни жила".
Я начала анализировать свои чувства и мысли и нашла, что я больше бывала с ним, чем с другими и мне было приятнее бывать с ним, чем с другими. Я невольно задала вопрос: "Почему это происходит?" Я решила, что Сергей является храбрее, смелее и боевее других. Он готов броситься в любую опасность, не щадя себя. Я видела, что Родина для него все, и что он может быть настоящим боевым товарищем. На следующий день я ему ответила:
"Так, значит, на любое задание вместе?"
Он ответил: "Я очень рад, что ты согласна со мной" и пожал мне руку. С тех пор мы не расставались с Сергеем, все вопросы решали вместе и задания также выполняли вместе.
В другом письме он писал:
"Валя, прошу тебя лишь об одном, когда меня расстреляют, то приди на мою могилу. Если ты не забудешь меня, то вспомни не злым, тихим словом".
Да не знал он, что я буду каждый день на могиле и всегда его буду вспоминать! Бывая вместе, мы никогда не говорили о любви друг к другу, а если появлялось такое чувство, Серго напишет письмо и робко сунет его мне. На следующий день, встречаясь, мы говорили о другом и, казалось, что о вчерашних чувствах ты прочел в книге, а сегодня мы снова только боевые друзья.

(Продолжение следует)