Архив форума - Молодая гвардия

Следующий рассказ прислала мне Наталья Малясова (она же Наталия из города Чебоксары). Очень хороший и светлый, несмотря на страшные, описуемые в нём события, рассказ.

Нина Кезикова.

Сегодня ее опять очень сильно били, не было сил даже двигаться. Вокруг стонали подруги по несчастью, и среди них была Лидочка Андросова. Вчера ей отрезали ухо, но не добились никаких признаний. Нина задумалась. Вспомнилось то недавнее счастливое время, время борьбы с врагом, когда жизнь наполнилась смыслом, радостью и страданием от того, что фашисты еще продолжают хозяйничать на любимой Краснодонской земле. В соседней камере сидел Юра Полянский, ее Юрочка. Хоть и тайная это была любовь, безответная, любил он Тоню Дьяченко, но какое это счастье – просто любить! Снова боль стала донимать. Ну зачем, зачем она существует?! Так тяжело! «Нет, надо отвлечься» – подумала девушка, но не получалось. В это время открылась дверь, и полицейский зарычал: «Кезикова, на допрос!».
– Что же вы, делаете, гады проклятые, она же двигаться совсем не может! – крикнула Лида Андросова. Оставьте ее в покое!
– Заткнись, с тобой мы еще поговорим! и потащил Нину к Соликовскому.
В кабинете начальника полиции на полу лежал без сознания Юра Полянский, на него страшно было смотреть. Пытая его, полицейские старались выслужиться перед немцами, поэтому «работали» усиленно.
– А, вот и наша красавица пожаловала, – обрадовался он. Смотри, что мы с твоим дружком Полянским сделали, то же будет и с тобой. Смотри, стерва! Если не хочешь еще страдать, расскажи нам все, ответь на вопросы. Скажи, кто еще состоит в организации, кого мы не поймали? Где они скрываются?
Нина молчала, только смотрела на Юру. Вспомнился прекрасный вечер 15 июня 1942 г., когда Юра и Тоня Дьяченко приходили к ней в гости. Несмотря на то, что они поссорились из-за другой девушки, старались сохранять дружеские отношения между собой. «Какой замечательный мальчишка - этот Юрий. Стройный, красивый, умный и, главное, веселый. И думает! Сколько он думает, откуда у него берутся эти думы. О чем он думает, никто не знает. Он решительный и выдержанный, но как он любит Тосю Д. Я знаю, он страдает, переживает, однако всегда веселый, шутит. Тося тоже его любит, она мне всё- всё рассказала. Да, ждет его, и он вернется к ней. Они будут счастливы. Чтобы прекратить всякие переживания и страдания, я немного им помогу». записала она тогда в дневнике. Как плохо, когда любящие друг друга люди ссорятся, а еще хуже, когда любовь безответна…
– Нина, неужели ты совсем не ревнуешь, – как-то спросила ее Лида.
– Я стараюсь, Лидочка. Все равно он меня никогда не полюбит.
– Ниночка, ну не теряй надежды, я попробую тебе помочь. Ты же знаешь, что Юра дружит с Колей и часто вместе с ним приходит ко мне. Давай сделаем так. Ты приходи сюда почаще и будь рядом с Юрой. Вдруг что-нибудь и выйдет у тебя?
– Ох, Лида, не знаю, что и делать. Лучше я на него погадаю.
Нина разложила карты, и в это время раздался стук в дверь. Конечно же, это был Юрий.
– Ой, здравствуй, Юра! Как у тебя дела? – радостно спросила Лида. А мы тут с Ниночкой в карты поиграть решили. Не присоединишься?
– Да нет, Лидочка, не хочется что-то. Я сейчас был у Коли, у него к тебе очень важный разговор.
– А что это за таинственность такая? Почему он все через тебя передает?
– Терпение, Лидочка, терпение. Подожди до завтра. Это касается нашего общего дела, понимаешь?
– Конечно понимаю. Ну ладно. Юра, ты знаешь, что Нина очень хорошо играет на гитаре?
– Правда? Не научишь меня?
– Я? Тебя? Конечно, с удовольствием. Если ты не торопишься, я могу научить тебя нескольким аккордам.
– Ну вот и хорошо, – сказала Лида. Вы здесь учитесь пока, а я пойду на кухню, пышки приготовлю.
Вспомнив все это, Нина улыбнулась. К действительности ее вернул рык Соликовского:
– Давай, говори, куда дела флаг?!
– Какой флаг?
– Красный, советский, не понимаешь что ли?
– Не понимаю.
Соликовский сильно ударил Нину по лицу.
– А теперь?
В это время на полу пришел в себя Юра:
– Ты, гад, не трогай беззащитную девушку! Лучше бей меня!
– Тебя? Ну ладно, Кезикова, иди пока отдохни, а с ним мы еще пообщаемся. Она встретилась глазами с Юрой, которые как бы говорили: «Не бойся ничего, так надо, я с тобой».
В камере Нина заплакала горькими слезами. К ней бросилась Лида Андросова:
– Нина, родная моя, не плачь, здесь все очень страдают, не надо падать духом.
– Лидочка, милая, я плачу не от боли, а от гордости за Юрочку, как он сегодня перед этим гадом Соликовским заступился за меня! Какое это было счастье, но он пострадал, без сознания его вынесли, я видела. Лидочка, ведь это все было из-за меня, мне так стыдно.
– Ниночка, милая моя, вот видишь, какой Юра герой, сильный духом? Гордись им, а еще и тем, что полюбила достойного человека, самоотверженного, тебе не о чем жалеть. Подруги обнялись.
- Лидочка, а помнишь тот флаг, который мы с тобой шили, но так и не смогли повесить?
– Помню, конечно. Нас ведь чуть не застрелили из-за него.
– Да. Кто-то донес, что мы его спрятали, и Соликовский допытывался у меня, где он находится.
– А ты, надеюсь, не сказала?
– Лидочка, ну как ты могла такое подумать?! Я только жалею, что не смогли мы тогда его повесить.
– Я тоже.
Так прошли несколько томительных дней. Новые допросы, новые пытки. На Нину уже было страшно смотреть, так издевались над ней, но эта светленькая девушка ничего не боялась – рядом с ней были подруги, согревали мысли о Юре, любовь к которому за эти тяжелые дни только усилилась. И вот в 1-н из январских дней в камеру зашел полицейский и объявил: «Готовьтесь, красавицы, завтра поедете в Ворошиловград, на дополнительное следствие». Услышав это, Нина зашептала Лиде:
– Лидочка, чувствует мое сердце, не вернемся мы оттуда, увозят нас.
– Я тоже так думаю. Ниночка, я не могу представить, что меня не будет на этой земле, я не увижу, как прогонят этих гадов, как наступит весна, какой будет жизнь после войны.
– А я даже дневник не писала, думала, что напишу все после войны, но не суждено это мне.
– Надо хоть память о себе оставить. Давай напишем что-нибудь на стене.
– Давай. Кажется, у Ули Громовой был ржавый гвоздь. Улечка, не дашь нам свой гвоздик?
– Да, конечно, девочки, возьмите.
Нина взяла непослушными руками гвоздь и начала выводить на стене буквы. С великим трудом ей удалось написать такие слова: «Нас увозят в…». Хотела написать «в неизвестность», но сил уже не хватило.
– Пусть наши родные хотя бы думают, что нас увезли, а куда именно, я очень, надеюсь, узнают.
Поздно вечером приехала машина, и молодогвардейцам приказа-ли на нее грузиться. Нину вынесли на руках, т.к. она окончательно по-теряла способность двигаться. О! Что ты перенесла, беленькая девчушка, так любившая петь, танцевать, мечтающая о высшем чувстве, о котором мечтают все люди! Что сделали они с тобой! Но ты не сломилась, не покорилась этим ничтожествам! Дух твой остался несломленным!
Их привезли к шурфу шахты №5 и стали бросать туда по одному. Сначала юношей и среди них Юрочку. Нина молча смотрела, как каз-нят ее любимого и шептала про себя: «Прощай, миленький мой, не увидимся мы больше, спасибо тебе за то, что ты был». Ну вот дошла очередь и до девушек. Лида, как руководитель, чувствовала большую ответственность за подруг. Она обратилась к ним:
– Девочки, не давайтесь этим паразитам в руки, прыгайте сами в шахту. Наша армия придет, за нас отомстит.
– Заткнись! – заорал Соликовский.
Началась страшная процедура. Уже в шурфе были Нина Старцева, Женя Кийкова, Тося Елисеенко…
– Ну, Кезикова, твоя очередь, сейчас ты умрешь. Соликовский схватил ее, и Нина полетела вниз.
Ее жизнь закончилась.
14 февраля вернулась наша родная Красная Армия, всех погибших героев извлекли из шурфа, в т.ч. и Нину. Долго мать искала ее и не могла найти, а когда, наконец увидела своего ребенка, упала в глубокий обморок.
Всех погибших участников группы поселка Краснодон похоронили в родном поселке, в центре, а Нина Георгиевна Кезикова была награждена медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.